Владислав Фельдблюм. ОТ НАУЧНОГО БЕССИЛИЯ - К ПРОВОКАЦИИ (блеск и нищета некоторых философов)

Владислав Фельдблюм. ОТ НАУЧНОГО БЕССИЛИЯ - К ПРОВОКАЦИИ (блеск и нищета некоторых философов)

Чтение нынешних философских журналов производит удручающее впечатление. Чем только не занимаются наши философы! Их интересует всё, что угодно, только не коренные философские проблемы нашего сегодняшнего российского бытия. А если кто-нибудь и прикасается к этим проблемам, то в основном задаёт вопросы себе и окружающим. "Кто мы?" "Откуда мы взялись?" "Что у нас за общество?" Перечень вопросов можно продолжать. И завершается он сакраментальным вопросом типа "Кто возьмётся ответить на эти животрепещущие вопросы?" Философы уверены, что никто не возьмётся. Значит, можно и дальше делать вид, что занимаешься серьёзной работой, настоящей философией. И, между прочим, регулярно получать за эту "работу" свою зарплату. И не только зарплату. Некоторые ухитряются за свою беспомощную философию добывать учёные степени, почётные звания, престижные премии и награды. Главное здесь - не наука. Здесь важно вовремя оказаться в нужном месте и подыграть нужным людям.
Но гораздо хуже другое. Эти философы уверены, что без ответа на обозначенный выше главный вопрос бесполезно пытаться сколько-нибудь серьёзно анализировать нашу действительность, не говоря уже о попытках выработки конструктивных политических рекомендаций. Эту эстафету беспомощности философы передают нашим политологам. Последние занимаются пережёвыванием нашей хроники или выдумывают внешне привлекательные, но абсолютно ненаучные и нежизненные "концепции". Они без конца мелькают в СМИ и создают впечатление собственной значительности и незаменимости. Случайно ли такое положение? Нет, конечно. Таково многолетнее состояние наших общественных наук. В такой ситуации трудно рассчитывать на успех научных форумов, круглых столов и новомодных мозговых штурмов. Они не могут заменить серьёзных научных исследований.
Однако, благодаря современным междисциплинарным исследованиям, дело постепенно сдвигается с точки замерзания. Сегодня ни одна из общественных наук уже не может рассчитывать на серьёзные результаты без опоры на интеграцию научных знаний о природе, человеке, обществе, без конструктивного взаимодействия различных научных дисциплин. Философия - не исключение. По своей сущности "царицы наук" она призвана анализировать и обобщать явления, изучаемые экономикой, историей, социологией, психологией. Более того, сегодня уже не обойтись без переосмысления и нового исследования фундаментальных законов общественно-экономического развития, объективно предопределяющих наше прошлое, настоящее и будущее. Иными словами, не обойтись без новой философской концепции сущности современного общественного производства, без активного вторжения философии в классическую политэкономию.
Общественное производство - это очень сложная многофакторная система, с множеством обратных связей, постоянно изменяющаяся во времени. В этой системе действуют люди, машины, природные ресурсы, разнообразные продукты производства, окружающая среда. Здесь осуществляется совокупность параллельно-последовательных и взаимосвязанных процессов: физических, химических, биологических, экономических, экологических и многих других. И приблизиться к пониманию основных законов, определяющих эту сложную систему, нельзя лишь теми традиционными средствами, которые столь привычны нашим штатным экономистам и социологам. Пришло время серьёзных междисциплинарных исследований.
Мы не будем здесь рассматривать междисциплинарные аспекты естествознания. Это самостоятельная интересная тема, но подходы здесь общепризнаны и чаще всего не вызывают серьёзных споров. Иное дело - взаимодействие гуманитарных наук и естествознания, гуманитарных наук и математики. На этом поле уже сломано множество копий, и сражение продолжается. Хорошо сказал об этой проблеме Владимир Иванович Вернадский. Отметив, что у нас пока нет ни социальной физики, ни социальной механики, он поставил вопрос: является ли это следствием коренного различия природных и общественных явлений или для этого просто ещё не пришло время? Его ответ был вполне оптимистичным (В.И.Вернадский. Избранные труды по истории науки. - М.: Наука, 1981, с. 223). Но он был не первым, кто интересовался этой проблемой. Известно, что ещё Фридрих Энгельс в "Диалектике природы" сожалел о том, что политическая экономия - это "совершенно чуждая нашим естествоиспытателям область" (К.Маркс, Ф.Энгельс. Сочинения, 2-е издание, том 20, с. 422). По мнению Джона Бернала, при всех очевидных различиях общественных и естественных наук, они являются не обособленными учениями, а "единым исследованием единого развивающегося общества, сколько бы ни было его разветвлений и как бы они ни различались между собой" (Дж.Бернал. Наука в истории общества. Пер. с англ. - М.: Изд. ин. лит-ры, 1956, с. 537). Что же касается исследования столь сложной системы, какой является общественное производство, то глубоко прав выдающийся русский и американский экономист Василий Леонтьев: "Для того, чтобы углубить фундамент нашей аналитической системы, необходимо без колебаний выйти за пределы экономических явлений, которыми мы ограничивались до сих пор" ( Василий Леонтьев. Экономические эссе. Пер. с англ. - М.: Политиздат, 1990, с. 271). Эти замечательные слова я взял в качестве эпиграфа к одной из моих книг.
Непростые отношения складывались у общественных наук и с математикой. Они и до сих пор подозрительно и недоверчиво относятся друг к другу. В то же время, как справедливо отметил академик Н.Н.Моисеев, "принципиально нематематических дисциплин вообще не существует" (Н.Н.Моисеев. Человек, среда, общество. - М.: Наука, 1982). Гуманитарные науки уже давно в той или иной степени нуждаются в математическом мышлении. Математика - это мостик между гуманитарным и естественно-научным мышлением. К настоящему времени математика уже глубоко проникла в экономику (Ян Тинберген, Х.Бос. Математические модели экономического роста. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1967; К.Ланкастер. Математическая экономика. Пер. с англ. - М.: Изд. "Советское радио", 1972; А.В.Лотов. Введение в экономико-математическое моделирование. - М.: Наука, 1984; Математическое моделирование. Процессы в сложных экономических и экологических системах. Под ред. А.А.Петрова. - М.: Наука, 1986). Но эти попытки ещё не затрагивали самого главного в политической экономии - междисциплинарного учения о труде и общественном производстве. Решающий шаг в этом направлении сделан автором настоящей статьи (В.Ш.Фельдблюм. К общеэкономической теории через взаимодействие наук. - Ярославль, Типография Ярославского государственного технического университета, 1995; Владислав Фельдблюм. Вторжение в незыблемое (путь химика в политическую экономию). - Ярославль, ООО НТЦ "Рубеж", 2007).
Современная общеэкономическая теория - результат взаимодействия наук. Она является междисциплинарной и математической. В этом её главное отличие от экономических учений Карла Маркса, Альфреда Маршалла и других выдающихся экономистов прошлого. Задача создания новой науки оказалась очень сложной, и для её решения потребовались нестандартные системно-аналитические подходы и сравнительные исследования на стыках наук, далёких друг от друга. Потребовалось применение математических методов исследования в гуманитарных науках. Потребовалось обобщение огромного исторического опыта, включая опыт новейшей истории нашей страны.
Арнольд Тойнби в своей замечательной книге сказал: "Действующие силы истории не являются национальными, но проистекают из более общих причин. Вглядываясь в историю с этой точки зрения, мы в мутном хаосе событий обнаружим строй и порядок и начнём понимать то, что прежде казалось непонятным" ( А. Дж. Тойнби. Постижение истории. Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1991,с.25). Вот где поистине необъятное поле для плодотворных исследований наших философов! Без современной общеэкономической теории нельзя понять зигзаги российской истории, нельзя дать взвешенную оценку роли исторических личностей, невозможно осознать наше место в общемировом историческом процессе, нельзя сделать достоверный прогноз нашего развития и, следовательно, нельзя разработать адекватный и реализуемый план на перспективу. Подчас поражает примитивно-однобокая оценка нашей истории, в частности её советского периода. Одни без устали ругают Октябрьскую революцию и большевиков, буквально обливают грязью всё советское прошлое. Но это не мешает им и до сих пор пользоваться тем, что было создано ещё в советской стране, поскольку нового пока построено далеко не столько, сколько необходимо. Другие, наоборот, ностальгируют по большевистской власти, упорно не хотят видеть ничего, даже бесспорно хорошего, в нашей новой жизни. Этот разброд в мышлении и откровенное противостояние подогреваются жизненными невзгодами, несправедливостью, оскорбительным и унизительным разрывом между немногими сверхбогатеями и массой бедняков. Столь высокое социальное расслоение невозможно оправдать никакими доводами здравого смысла, и оно продолжает усугубляться. Людям трудно поверить обещаниям, что положение может измениться к лучшему в результате новаций, рассчитанных на длительную перспективу. Такая обстановка негативно влияет и на умонастроения интеллектуалов. Многие склонны к крайним оценкам, жизнь не благоприятствует широкому и непредвзятому мышлению. Уместно ли, например, без конца дебатировать, чем была Октябрьская революция? Не слишком ли много времени отнимают эти дебаты у тех, чья мысль и энергия могли бы найти лучшее применение?
Вспомним историю. Революции происходили во многих странах. Начало европейским буржуазным революциям положила революция в Нидерландах. Много лет продолжалась английская буржуазная революция 17-го века. Она сопровождалась кровавыми событиями. Армия Оливера Кромвеля несколько лет сражалась с королевскими войсками. В 1645-1648 г.г. они были разгромлены, а в 1649 году был казнён король Карл I Стюарт. Но на этом исторические коллизии не закончились. В 1653 г. была установлена военная диктатура Кромвеля, но в 1660 г. вновь пришла к власти монархия Стюартов, признавшая основные буржуазно-демократические завоевания. Но и это было ещё не всё. В 1688-1689 г.г. произошла так называемая "славная революция". Она представляла собой государственный переворот, который окончательно закрепил власть буржуазии. И как же после всех этих событий англичане относятся к своей истории? Хорошо относятся. В современной Англии уживаются королевская власть с правительственной властью, монархические атрибуты прошлого - с современными реалиями. Народ Англии бережно хранит память о своей богатой истории и её героях.
Не менее драматичной была и Великая французская революция. Один из её деятелей, Жорж Дантон, активно участвовал в подготовке восстания. В 1792 году был свергнут, осуждён и казнён король Людовик ХVI, а в 1794 году был казнён по приговору революционного трибунала и сам Дантон. Революционеры не пожалели даже великого учёного Антуана Лавуазье, одного из создателей современной химии. Он был откупщиком и за это казнён по приговору всё того же революционного трибунала. Всё это не мешает нынешним французам чтить память и о династии Бурбонов, и о своей революции, и о Дантоне, и о Лавуазье.
А разве не было пролито море крови во время гражданской войны в США между буржуазным Севером и рабовладельческим Югом в 1861-1865 г.г.? В результате разгрома основных сил южан и победы Севера установилось господство буржуазии и было официально уничтожено рабство. Этот драматичный период американцы помнят, изучают и описывают в произведениях искусства. Но никому из мало-мальски серьёзных людей в Америке и в голову не приходит обливать грязью историю своей страны.
Что касается нашей российской истории, то отношение в обществе к её персонажам слишком часто характеризуется односторонним подходом и крутыми поворотами от одних оценок к прямо противоположным. Царь Иван Грозный по праву почитается за объединение русских земель и укрепление российской государственности. И это при том, что он ввёл опричнину (прообраз наших органов госбезопасности), что его внутренняя политика сопровождалась массовыми репрессиями и усилением закрепощения крестьян и что в своей несдержанности и жестокости он убил своего сына.
Другого русского самодержца, Петра Первого, называют Великим. Он осуществил масштабные реформы, в ходе которых построил новые заводы, развил торговлю, основал Сенат, создал регулярную армию и флот, разделил страну на губернии, построил Петербург, открыл новые учебные заведения, основал Академию наук. Он проявил себя незаурядным полководцем в ходе успешных военных сражений. Но при этом предпочитают не принимать во внимание, что он пришёл к власти путём коварного свержения и заточения в монастырь своей сестры царевны Софьи. Умалчивают и о восстании стрельцов (1698), которое было вызвано усилением тягот и притеснениями начальников. Стрелецкое восстание было подавлено с необычайной жестокостью. Более тысячи стрельцов было казнено сразу же, а последующие следствия и казни длились ещё девять лет. Оставляют вне поля зрения и то, насколько жестокими методами проводились реформы Петра и какую цену заплатили за них простые люди. Угнетение народных масс достигло невиданных масштабов и привело к массовым акциям протеста (Архангельское и Булавинское народные восстания и др.).
Вспомним начало ХХ столетия, царствование Николая II, японскую и первую мировую войны: страна, конечно, развивалась, но с какими лишениями для рабочих и крестьян! В условиях крайнего обострения всех социальных противоречий стали абсолютно закономерными и революция 1905 года, и революция в феврале 1917 года, и последующая Октябрьская революция, и Гражданская война. Главное, что определяло весь ход последующих событий, это суровая необходимость выживания и развития страны в условиях разрухи, враждебного окружения, отсутствия иностранной помощи, угрозы внешней агрессии. Не собираюсь оправдывать жестокость сталинского режима. Но утверждаю: при таких неимоверных трудностях власть едва ли могла оставаться белой, мягкой и пушистой. Ещё не известно, что стало бы со страной в 1941 году или даже раньше при более слабом руководстве. Охотников за российскими землями и природными богатствами всегда предостаточно!
Сказанное выше не оставляет ни малейшего сомнения в том, кто мы и откуда. Нам необходимо бережно хранить и уважать всю нашу историю, без изъятий и искажений. Надо беспристрастно оценить и наше советское прошлое. В нём было всё. Был энтузиазм строителей нового мира. Было искреннее желание власти привести страну к счастливому будущему. Была жестокость власти, часто неоправданная. Были просчёты в политике. Была героическая победа в Великой Отечественной войне. Было восстановление в невиданно короткий срок разрушенного народного хозяйства. Были впечатляющие достижения в развитии науки, в создании новой техники, в культуре и искусстве, которые возвеличили человека труда и раскрыли его творческие возможности. Был выход в космос, осуществлённый впервые в мире. Было создание великой мировой державы, второй после США по общему уровню экономического развития. Но наступил и период застоя, который в конце концов привёл страну к печально известным событиям.
По большому счёту, нам незачем стыдиться нашего советского прошлого, более того, мы можем им гордиться. В историческом измерении это всё-таки была попытка огромной страны совершить революционный прорыв к более справедливому общественному строю, в отдалённое будущее человечества. И эта попытка необратимо изменила мир. Мы являемся ныне свидетелями нарастающего обострения глобальных угроз. Оно происходит на фоне безудержного эгоизма и пагубной разобщённости людей перед лицом общей опасности. Мир всё настойчивее ищет разумную альтернативу этому неустойчивому развитию. Уникальный исторический опыт нашей страны будет обязательно востребован. Россия внесёт решающий вклад в благородное дело выживания и развития человечества. Таким образом, вопрос о нашем историческом предназначении также можно считать решённым.
В этом контексте представляется бессмысленным и постыдным бесконечное нытьё некоторых наших учёных мужей по поводу нас и нашей истории. Здесь мы вынуждены возвратиться к тому, с чего начали эту статью. Приведём пример. На сайте ИноСми.Ru даётся весьма лестная характеристика одному из наших философов (http://www.inosmi.ru/press/242310.html). Сфера его научных интересов - "россиеведение, российская идея и идентичность". Он автор более 200 научных публикаций, опубликованных не только у нас, но и в США, ФРГ, Великобритании и т.д. Он автор книги о "русской национальной идее". Книга победила на конкурсе Гарвардского университета, переведена и издана в США. Он защитил докторскую диссертацию, в которой "впервые представил научное решение проблемы российской национальной идеи". Он даже директор Центра по изучению России. Возникает единственный вопрос: где же эта "идея" и каково её влияние на умы россиян?
Ответ на этот вопрос даёт сам автор "идеи" на страницах польской газеты "Речь Посполита" от 7 июня 2008 г. (http://www.inosmi.ru/translation/241832.html). Статья имеет довольно странный заголовок: "Россияне сами не знают, кто они" (?!). Автор "российской национальной идеи" считает, что "мы сами ещё не знаем, какие мы". Развивая эту "глубокую" мысль, автор поясняет: "Сегодня мы не понимаем, чьи мы на самом деле потомки, и к какой традиции должны обращаться". Далее он делает глубокомысленный вывод: "Отсутствие национальной идеи, четкого пути развития - это огромная проблема". Позвольте, но ведь по этой "проблеме" Вами защищена докторская диссертация и написана книга, победившая на престижном американском конкурсе! Но здесь наш философ во всём винит власти: они, дескать, "сознательно тормозят процесс формирования национальной идеи". И заключительный аккорд: "Западные публицисты должны направлять свои стрелы не в россиян, а в российские власти. К сожалению, этого Запад делать не хочет и идет по простому пути, создавая образ россиян как людей, заслуживающих тех правителей, которых они имеют".
В этом заключительном пассаже - весь наш философ. Видите ли, он придумал хорошую "национальную идею", но россияне её не воспринимают. Но виноваты в этом не они, а власть. Она не позволяет бедным россиянам воспринимать эту прекрасную идею. Следовательно эта власть - не та, какая нужна сегодня россиянам. Поэтому западные публицисты (читай - западное общественное мнение) должны "направлять свои стрелы" в нынешнюю российскую власть. Нашего философа-демократа не смущает то обстоятельство, что эта власть демократически избрана россиянами на недавних выборах. Вот так и возникает прямая дорога от собственного научного бессилия к открытой провокации!
Что же касается объединяющей российской идеи, то её специально придумывать не надо. И не надо одобрять её ни в Гарвардском, ни в другом иностранном университете! Люди должны глубоко прочувствовать, что руководством страны взят необратимый курс на превращение России в сильную, справедливую и уважаемую в мире страну. Страну, в которой живут свободные, обеспеченные и счастливые люди. Это чувство сопричастности к великому делу и станет нашей национальной идеей, приведёт к общественному согласию, без которого невозможен реальный путь к прогрессу.

http://professor-v.narod.ru

E-mail: vladislav_feldbl@mail.ru